Феномен «колодца пророков»

Пожалуй, самым загадочным памятником архитектуры Франции является так называемый «колодец пророков» в завершённом виде появившийся на свет в 1406 году. Автор этого, в прямом смысле блестящего шедевра, покрытого сусальным золотом и расписанного яркими красками, гениальный скульптор и резчик по камню и дереву - Клаус Слютер

Слютер едва ли предполагал, что последнее его прижизненное творение, пережив века, почти без утраты первоначально задуманного облика, будет озадачивать не только «немым языком, которым не перестанет красноречить». Но и некими сверхъестественными свойствами, дать внятное толкование которым современная наука, как не пытается, не может. О феномене этом - под занавес. Поначалу же кратко затронем вехи биографии Слютера, обмолвившись о других его незаурядных творениях, ибо они тоже, подчиняясь некой таинственной логике, выказывают, как их называли современники автора, горние эффекты. И первым в ряду творений талантливых человеческих рук, стоит, «просветляющее смертных промыслом Божеским», надгробие Филиппа Смелого и Маргариты Фландрской.

Надгробие покровитель Слютера герцог Филипп заказал еще при жизни, прямо сказав, что уж коли любезного Клауса величают покровителем камня, то он обязан доказать это, вдохнув в мрамор, гранит, бронзу, железо, золото, часть собственной души, дабы она приманивала хоть изредка к могиле его и супруги их отошедшие души. Сколь странной не показалась просьба, но требования суверена не обсуждаются. Скульптор, никогда не имевший семьи, фанатично преданный исключительно и только работе, с рвением принялся за дело, поселившись на месте будущего захоронения знатной четы Дижона. Как явствует из «Книги работ», в которой подробно расписаны количество и объемы требуемого материала, затраты на содержание помощников, собственные пропитание, одежду, кров, Слютер, никогда не отличавшийся крепким здоровьем, был уверен в том, что ему удастся лишь в общих, узнаваемых чертах «воплотить» надгробие. Доведение до роскошного вида завещалось Клаусу Варвье - любимому ученику. Варвье, надобно отдать должное, достойно справился. Отрапортовал герцогу, что души сиятельной четы навеки соединены с душами Слютера и его собственной незримо и неразрывно. Отчет, что называется, в духе средневековой теологии, означающей то, что на склеп теми, кто его обустраивал, перенесены пречистые энергии. Отныне могила и надгробие должны почитаться, как святое место. Каждому святому месту «причитаются» божественные нисхождения, что, собственно, позже начало регулярно происходить. О чем очевидец, аббат Доре, в 1412 году письменно сообщал епископу Фолконе: «При стечении народа под сводами гробницы замечалось свечение, фактурой похожее на синий бархат. Воздух здесь всегда особенно свеж. К нему примешиваются цветочные запахи и ароматы розового масла. Свечения присущи грозовым дням. Я разумею, что малые молнии, безвредные, слепящие глаза, притягивают железные элементы надгробия, самого по себе изумительного и неповторимого».

Ныне, побывав в месте последнего приюта герцогской четы, можно убедиться, в том, что Слютер действительно по гениальности превзошел отпущенное человеку, сколь бы не был талантлив, ибо камень живет, взывает, молит, благословляет и даже, как считали в старину, отпускает тяжкие грехи, избавляет от неизлечимых недугов. А надгробие видится до блеска отполированной плитой черного мрамора, лежащей на гранитном полу под белоснежными сводами галереи. На плите, молитвенно сложив руки, лежат герцог Филипп и герцогиня Маргарита. Под увенчанную короной голову герцога подложена мраморная подушка. Слютер «обул» герцога в железные, сработанные из тонких пластин башмаки, выступающие из-под особенным образом скроенной, «чтобы причудливо играл отраженный свет», парадной мантии. Железные башмаки - символ воинственного рыцарства. Мантия и корона - символ абсолютной власти над рыцарями. Однако, даже умерев, господин не может обойтись без верных слуг. Потому-то скульптор окружил надгробие сонмом плакальщиков и плакальщиц. Реализм Слютера, заквашенный на мистике и подчеркнутой религиозности, как полагали еще отцы современной ему церкви, сделали изваяния из камня чудотворными. Что с наибольшей рельефностью прослеживается на примере «Колодца пророков», в скульптурной композиции которого, кроме того, отражена биография Слютера, дошедшая до нас скудно, обрывочно, смутно. И то, что скульптор дерзнул вырезать каменные портреты святых пророков с натуры, со своих близких, соседей весьма примечательно, так как он подбирал типажи, следуя принципу человечности и экспрессивности обликов. Не столь важно, что о самом повелители камня известно только то, что в 1380 году он занимался случайными заработками в Брюсселе. А пятилетием позже по приглашению Филиппа Смелого, купившего на ярмарке нефритовое распятие его работы, «извлекшее из сердца чувство сострадания, укрепившее веру», переехал в резиденцию, в Дижон, столицу Бургундии.

По протоколу, Слютер, будучи придворным архитектором и скульптором, обязан был на всех турнирах, охотах, балах, увеселениях находиться по левую руку суверена. В прошении, поданном герцогом, настоял на том, чтобы его лишили этой отнимающей время, не дающей работать и размышлять привилегии. Если бы скульптор разменивался на тщету, сорил днями, часами, минутами, как считал, предназначенными только для труда, не появились бы такие шедевры, как скульптурные группы монастыря Шартрез де Шаммоль, замка Жермоль, церкви Сент Шапель де Дижон. Это полностью или частично уцелевшие шедевры. Сколько их было на самом деле, никто не знает. И потому, что их теперь нет физически, и потому, что пощаженный временем «Сводный список каменщиков и резчиков» лишь подтверждает то, что Клаус Слютер был среди сотоварищей по цеху на привилегированных правах, выполняя самые сложные, ответственные, дорогостоящие заказы. Лично для своих нужд скульптор выполнил один-единственный заказ. На двери и окна особняка, подаренного герцогом, прозванного горожанами «Дом свихнувшегося Клауса», собственноручно поставил прочнейшие засовы и крючки. В особняке, залы и комнаты которого были пусты, взять было нечего. Скульптор панически боялся слуг дьявола, чертей, по его мнению, озабоченных целью темной ночью вынуть из спящего тела душу, воспрепятствовать окружить каменной резной короной источник святой воды - «Колодец пророков». Душа осталась нетронутой. Колодец, к коему подходили с трепетом и благоговением, «так был одушевлен, одухотворен, сверкал и светился на солнце и при луне», был освящен в 1406 году. Его пречистая вода сразу стала исцелять. Прихожане возблагодарили скульптора, который, украсив место всенародного водоснятия и водосвятия величайшими святыми, окружившими Иисуса Христа и пресвятую Деву Марию, вдохнул в дотоле заурядный источник великие силы небесные.

Французский искусствовед Жан Дюбержа, сожалея о том, что колодец теперь «впечатляет частично, ибо важные элементы декора утрачены и былая обильная позолота проглядывает кое-где». Дюбержа не замалчивает мистическое «наполнение» колодца и его декора. Колодец, делающийся многоводным в Крещение, расположенный у разрушенного портала церкви, зачастую опасен. Молнии бьют по периметру либо в жерло, никогда не повреждая скульптур, случается, убивая людей. Порой скульптуры, будто вата, облепливает холодный огонь, который, можно черпать пригоршнями, не боясь обжечься. Искренне верующие рассказывают, что во время огненных схождений нередки видения на библейские сюжеты. Израильский физик Марк Захарий объясняет феномены «Колодца пророков» тем, что он сооружен на земле типичной аномальный зоны, на бывшей территории бывшего монастыря.

Александр ВОЛОДЕВ