Космос - «мир, вселенная и мироздание» (др. греческий), первоначальное значение - «порядок, гармония, красота».
Впервые термин Космос для обозначения Вселенной был применён Пифагором...












Карл Саган Мир полный демонов.

Глава 9 Терапия Часть 1

Худшая ошибка — строить теорию, не собрав данных. Незаметно для себя начинаешь подгонять факты под теорию, а не теорию под факты.

Шерлок Холмс в рассказе Артура Конан Дойля «Скандал в Богемии» (1891)


Истинные воспоминания подобны фантомам, а ложные — столь убедительны, что подменяют собой реальность.

Габриэль Гарсия Маркес. Странные пилигримы (1992)

Джон Макк, психиатр из Гарварда, мой давний знакомый, как-то раз спросил меня, есть ли хоть толика правды в этих историях про НЛО. Я ответил, что эти сюжеты представляют собой ценность только для психиатра. Макк решил разобраться сам, стал беседовать с похищенными и в итоге обратился в их веру. Ныне он принимает рассказы о похищениях инопланетянами за чистую монету. Почему?

«Я этого не искал, — говорит он. — Мое образование никак не подготовило меня (к сюжетам об инопланетных похищениях). Эти переживания настолько эмоционально насыщены, что в них трудно не поверить». В книге «Похищения» (Abductions) Макк убедительно отстаивает весьма опасное учение: «сила или интенсивность переживания» служат мерилом его подлинности.

С эмоциональной силой этих переживаний не поспоришь. Но разве такие переживания не настигают нас и во сне? Разве не случается нам проснуться в диком ужасе? Неужели Макк, написавший ранее книгу о кошмарах, забыл, насколько яркими бывают галлюцинации? Некоторые из его пациентов сами признают, что галлюцинации их посещали с детства. Гипнотизеры и психотерапевты, работающие с «жертвами инопланетных похищений», постарались разобраться в механизме галлюцинаций и сбоев в механизме восприятия? Почему они верят этим свидетелям, а не тем, которые столь же убежденно повествуют о встречах с богами, демонами, святыми, ангелами и феями? А как насчет внутреннего голоса, которому непременно нужно повиноваться? Эти эмоционально окрашенные истории правдивы или вымышлены?

Другая моя знакомая, занимающаяся наукой, сокрушается: «Лучше бы пришельцы оставили всех похищенных у себя, на Земле было бы меньше сумасшедших». Но она судит слишком жестко. Тут не в сумасшествии дело, а в чем-то другом. Канадский психолог Николас Спанос вместе с коллегами изучил эти случаи и пришел к выводу, что похищенные не страдают выраженными патологиями. Тем не менее:

обычно дело с НЛО имеют люди, вообще склонные к эзотерическим верованиям и странным суевериям, истолковывающие любые необычные впечатления и воображаемые событии в духе гипотезы о пришельцах. Среди поклонников НЛО такие переживания чаще всего возникали у людей, склонных к фантазии. Более того, эти переживания понимались как реальные события, а не как плод воображения именно потому, что происходили в условиях сенсорной ограниченности... (т.е. во сне или на границе сна и бодрствования).

Там, где критический ум видит галлюцинацию или сон, легковерный видит проблеск ускользающей от нас реальности.

_________

За некоторыми историями о похищениях могут скрываться воспоминания о насилии, в том числе, претерпленном в детстве от отца, отчима, дяди или любовника матери, — они и выступают в роли пришельцев. Психологически комфортнее уверить себя, будто надругательство совершенно инопланетянином, а не близким и любимым человеком. Психотерапевты, верящие в истории об инопланетянах, отвергают такое объяснение: дескать, если бы их пациенты подвергались насилию в детстве, им не составило бы труда это установить. По некоторым оценкам каждая четвертая американская женщина и каждый шестой американский мужчина в детстве подвергались насилию (цифры могут быть завышены). Было бы удивительно, если бы среди пациентов, обращающихся к психиатрам после эпизода с инопланетянами, пропорция подвергавшихся такому насилию оказалась бы меньше, чем в популяции в целом.

И те психотерапевты, что занимаются случаями сексуального насилия, и те, что верят в инопланетные похищения, тратят месяцы, а порой и годы, чтобы выманить у пациента всю историю. Методы работы сходны, и цель одна: восстановить болезненные воспоминания, зачастую из давнего прошлого. В обоих случаях психотерапевты признают наличие травмы столь ужасной, что воспоминания о ней были подавлены. Так почему же врачи «похищенных» столь редко натыкаются на предысторию сексуального насилия, а психотерапевты, лечащие травмы тех, кто был изнасилован в детстве, не сталкиваются с историями о похищении?

Те, кто на самом деле стал в детстве жертвой насилия или инцеста, весьма чувствительны к любой попытке приуменьшить или вовсе отрицать их переживания. Этих людей гложет гнев, и гнев справедливый. По крайней мере каждая десятая женщина в США была изнасилована, две трети из них — до совершеннолетия. Недавнее исследование обнаружило, что из тех случаев, которые сообщаются полиции, в каждом шестом речь идет о девочке младше 12 лет (а именно о таких случаях реже всего спешат известить власти). И 20% этих девочек насилуют родные отцы. Самый близкий человек оказывается предателем. Подчеркну, чтобы не оставалось никаких разночтений: происходит много совершенно реальных и очень страшных случаев сексуального надругательства над детьми, которое совершают родители или лица, их замещающие. Иногда удается добыть убедительные доказательства — фотографии, дневник или же у ребенка обнаруживается передаваемая половым путем инфекция. Насилие над детьми считается одним из основных источников социальных проблем. В одном исследовании доказывалось, что 85% заключенных со склонностью к агрессии в детстве подвергались насилию. Две трети несовершеннолетних матерей пережили сексуальное насилие в детстве или отрочестве. Жертва изнасилования в десять раз чаще становится алкоголичкой или же употребляет наркотики. Это реальная и острая проблема. Однако большинство случаев такого насилия сохранились в сознательной памяти жертвы вплоть до ее взрослого возраста. Тут не приходится извлекать скрытые или подавленные воспоминания.

Сейчас, когда система оповещения о преступлениях налажена, каждый год заметно увеличивается количество сообщений о надругательстве над детьми, поступающих из больниц и полицейских участков. В США это число возросло с 1967 по 1985 г. десятикратно — до 1,7 млн случаев. В насильниках эту склонность укрепляют алкоголь и наркотики, способствуют ей и экономические потрясения. Возможно также, что возросший публичный интерес к случаям насилия над детьми подталкивает нынешних взрослых подробнее вспоминать свои прежние страдания.

Столетие тому назад Зигмунд Фрейд ввел понятие подавления — вытеснения из памяти событий, причиняющих сильную душевную боль. Этот механизм помогает сохранить душевное здоровье. В особенности «истерия», симптомы которой включали галлюцинации и паралич, связывалась с подавленными воспоминаниями. Первоначально Фрейд искал подавленные воспоминания о пережитом в детстве насилии за каждым случаем истерии. Со временем он изменил объяснение: истерия вызывается фантазиями, причем не всегда неприятными, о произошедшем в детстве насилии. Бремя вины перекладывалось с родителя на ребенка. Этот спор в той или иной форме продолжается и поныне. До сих пор нет единого мнения о том, почему Фрейд перешел на иную точку зрения. Объяснения варьируют от опасения прогневать венцев солидного возраста до искреннего признания, что не следовало принимать все истерические сюжеты всерьез.

Ситуации внезапного «припоминания», особенно с помощью психотерапевта или под гипнозом, когда «воспоминания» заметно сходны со сном или «ведением», весьма подозрительны. В итоге множество обвинений в давнем сексуальном насилии оказались ложными. Психолог из университета Эмори Ульрик Нейссер пишет:

Существует такая вещь, как насилие над детьми, и подавленные воспоминания также есть. Но существуют также ложные воспоминания и выдумки, и они встречаются весьма часто. Ошибочные воспоминания — правило, а не исключение. Такое происходит постоянно, даже когда субъект абсолютно уверен в каждом своем слове, даже когда воспоминание кажется ярчайшей, неизгладимой вспышкой света, «отпечатком в мозгу» или «фотографией». Особенно вероятны ошибки при внушении, когда воспоминания формируются и перестраиваются в соответствии с мощными межличностными отношениями и потребностями, возникающими на психотерапевтическом сеансе. А как только воспоминание таким образом сформируется, его уже трудно скорректировать.

Эти общие принципы не помогут нам с точностью определить истину в каждом отдельном случае. Но в среднем, по общему числу таких случаев, уже понятно, на что следует ставить. Ошибочные воспоминания и переосмысление прошлого задним числом — особенность человеческой натуры. Такое происходит довольно часто.

Люди, выжившие в нацистских концлагерях, — убедительное доказательство того, что самые чудовищные надругательства могут отчетливо и постоянно храниться в памяти, отнюдь не вытесняясь. Напротив, жертвам холокоста приходилось прилагать немалые усилия, чтобы установить хоть какую-то эмоциональную дистанцию между собой и лагерем смерти. Но вообразим некую альтернативную историю, в которой эти люди живут в нацистской Германии. Представим себе нечто жуткое: постгитлеровская Германия, сохранившая все ту же идеологию, но смягчившаяся по отношению к евреям. Какое психологическое бремя давило бы в таком случае на жертв холокоста! Воспоминания лишили бы их возможности справляться с повседневной жизнью, и, вероятно, тогда они научились бы забывать. Если подавление памяти с дальнейшим пробуждением призрачных воспоминаний действительно случается, для этого, вероятно, нужны два условия: 1) насилие происходит на самом деле и 2) жертва вынуждена долгое время притворяться, будто ничего не было.

Специалист по социальной психологии из Калифорнийского университета Ричард Офши поясняет:

Когда пациентов просят объяснить, как возвращались к ним воспоминания, они рассказывают, что собирали в единую более-менее связную историю фрагменты образов, идей, впечатлений и чувств. «Работа памяти» длится месяцами, чувства превращаются в смутные образы, образы — в фигуры, а фигуры — в знакомых людей. Легкий дискомфорт в определенных частях тела истолковывается как пережитое в детстве насилие... Первичные физические ощущения, обычно усиливающиеся под гипнозом, именуются «телесными воспоминаниями». Не существует достоверного механизма, с помощью которого мышцы могли бы хранить воспоминания. Если этих методов окажется недостаточно, психотерапевт может прибегнуть к тяжелой артиллерии. Некоторых пациентов записывают в группу поддержки, и тут на них давят другие члены группы, им следует выразить солидарность с товарищами, признав свою принадлежность к этой субкультуре — переживших насилие.

Американская психиатрическая ассоциация в заявлении 1993 г., допуская, что некоторые люди забывают пережитое в детстве насилие, чтобы справиться с это травмой, тут же предостерегает:

Неизвестно, как достоверно отличить воспоминания о подлинных событиях от псевдовоспоминаний. Настойчивые вопросы подталкивают некоторых людей к «воспоминаниям» о событиях, которых на самом деле не было. Неизвестно, какой процент взрослых, сообщающих о сексуальном насилии в детстве, в самом деле ему подвергался... Заведомое убеждение психотерапевта в том, что источник проблем пациента коренится именно в сексуальном насилии и в других факторах или же, напротив, в том, что проблемы никак с этим не связаны, отражается на диагнозе и назначении лечения.

С одной стороны, было бы жестокой несправедливостью отвергать все сообщения о чудовищных случаях сексуального насилия. С другой стороны, такая же бессердечная жестокость — подтасовывать воспоминания, внушать пациенту ложные образы произошедшего в детстве насилия, разрушать семьи, а порой и сажать ни в чем не повинных родителей в тюрьму. Необходим здравый скептицизм, чтобы нащупать непростой путь между двумя крайностями.

В первом издании влиятельного руководства Эллен Басс и Лоры Дэвис «Отвага для исцеления: пособие для женщин, переживших в детстве насилие» (The Courage to Heal: A Guide for Women Survivors of Child Sexual Abuse, Perennial Library, 1988) психотерапевтам дается весьма неоднозначный совет:

Верьте жертве. Вы обязаны верить, что пациентка подверглась сексуальному насилию, даже если она сама в этом сомневается... Пациентка нуждается в вашей непоколебимой вере в то, что она подверглась насилию. Сомневаться вместе с пациентом, было ли насилие, — все равно что вместе со склонным к самоубийству пациентом раздумывать, а не будет это и в самом деле наилучшим выходом. Если пациентка не до конца уверена в факте насилия, но думает, что, возможно, была жертвой, работайте с ней так, словно насилие несомненно имело место. Из сотен женщин, с которыми мы беседовали, и еще большим числом тех, о ком мы слышали, не нашлось ни одной, которая, заподозрив, что подвергалась насилию, и исследовав свою память, пришла бы к выводу, что насилия не было.

Но Кеннет Лэннинг, старший спецагент отдела бихевиористских исследований Академии ФБР в Квантико, авторитетный специалист в сфере борьбы с сексуальным насилием над детьми, высказывает сомнение: «Не пытаемся ли мы компенсировать века отрицания, принимая теперь на веру любое обвинение в насилии над ребенком, самое невероятное, даже абсурдное?» «Мне все равно, где правда, — передает The Washington Post слова некоего калифорнийского психотерапевта. — Что было на самом деле, не имеет значения... Мы все живем в иллюзии».

С моей точки зрения, появление любых ложных обвинений в сексуальном надругательстве над детьми, особенно обвинений, поощряемых авторитетными фигурами, имеет определенное сходство с историями о похищении инопланетянами. Если человека можно подвести к тому, чтобы он живо, со страстным убеждением обвинил в надругательстве собственных родителей, то почему бы другим людям под влиянием аналогичного внушения не утверждать со страстным убеждением, что их насиловали инопланетяне?





Назад     Содержание     Далее












Интересные сайты