Крестовые походы: нашествие варваров с запада

В один из июльских дней 1096 года молодой узкоглазый турецкий султан Килич-Арслан, правивший Малой Азией узнал, что под Константинополем появился отряд франкских рыцарей. Внимания на эту информацию он не обратил: подумаешь, очередные наёмники.

Тот, кого арабы называли «царем ромеев», с редким упорством собирал войска, чтобы отвоевать восточную часть своих владений, захваченных двадцать лет назад турками-сельджуками - выходцами из Центральной Азии. А вот франкские рыцари до сих пор не беспокоили Килич-Арслана. Он удивился, когда услышал, что в рядах воинов находится тысячи женщин, детей и стариков, а на спинах они носят перекрещенные полосы ткани. Это озадачило султана. Но не показалось опасным, и он решил больше не забивать себе голову мыслями о странной армии.

Килич-Арслан жестоко ошибся. Уже через год ему пришлось во весь опор мчаться к своей столице, Никее, осажденной франками. Перед стенами города его взору предстали закованные в железо рыцари, оснащенные неведомым оружием - передвижными осадными башнями и катапультами. После недолгой, кровопролитной схватки побежденный султан прекратил всякое сопротивление. В сражении при Никее франки одержали первую победу, за которой последовало еще много других. Арабам потребовались годы, чтобы понять, что мир изменился и франкские экспедиции (слово «крестовые походы» появились в арабском языке намного позже) будут совсем не похожи на те кратковременные нашествия, которые были для Востока привычным делом. Не понимали они и религиозного чувства, вдохновлявшего крестоносцев. Идея лобового столкновения между исламом и христианством казалась им невозможной - вероятно, потому что большинство восточных христиан смирились со статусом зимми (находящихся под покровительством). Подобный статус позволял им сохранять свою религию. Более того, ни коптам (коренным жителям Египта), ни сирийцам, ни монофиситам (сторонникам христианского учения возникшего в восточных провинциях Византии в V веке) никогда не приходило в голову просить помощи у своих братьев по вере из Европы, которых они просто игнорировали.

Поэтому египетский военачальник Ифтихар, оборонявший Иерусалим, был просто шокирован, увидев 7 июня 1099 года с башни Давида крестоносцев, которые, совершив под руководством священников крестный ход с громкими молитвами и песнопениями, вдруг с голыми руками бросились на укрепления, не имея в наличии даже лестниц. Что это за странная религия? Никогда арабы-христиане не делали ничего подобного. Откуда пришли эти новые варвары?

Как ни покажется сейчас странно, но в XI веке существовал огромный разрыв между богатым, утонченным, уверенным в своем превосходстве и расслабившимся после блестящих побед Востоком и людьми Запада - еще невежественными, вдохновленными фанатичной верой, движимыми грубой силой. Храбрость была единственной добродетелью, которую признавали за ними их противники. Во времена первого крестового похода все это способствует успеху крестоносцев.

Европейцы прибыли в регион, который когда-то славился своим величием, но в тот момент переживал раскол и разброд. На юге шииты Фатимиды еще удерживают Египет и юг Палестины. Турки владеют Ираном, Ираком, Сирией и Малой Азией. Их солдаты терроризируют арабское население. Турецкие султаны держат в заложниках последних аббасидских халифов и обладают фактической властью, но воюют друг с другом, отнимая друг у друга - то убийством, то войной - крошечные султанаты. За 30 месяцев Багдад восемь раз переходит из рук в руки!

«Султаны не ладили между собой, - напишет историк Ибн аль-Асир, - и потому франджи смогли овладеть страной».

Франки очень быстро поняли, какой козырь им падает в руки. Ведь конфликт между шиитами и суннитами тянулся уже пять столетий и разделил мусульман Среднего Востока на враждебные лагеря. Эта вражда - безжалостная, потому что братоубийственная, - открыла перед франками огромные перспективы, поскольку каждая сторона конфликта нуждалась в союзниках против своих оппонентов.

Франкские бароны, как истинные феодалы, умело играли на межарабском соперничестве. Чтобы избавиться от своих врагов, Ричард Львиное Сердце не брезговал пользоваться услугами ассасинов, этих фанатичных шиитских сектантов, укрывшихся в крепости Аламут. Крестоносцы побеждали также благодаря своей дисциплине, тяжелым мечам, отваге в бою. Но какой ценой! Жестокость рыцарей долго наводила на арабов ужас. «В Мааре наши варили язычников в котлах, а детей насаживали на вертела, жарили и ели», - признается франкский летописец Рауль де Каэн.

«Фарандж имеют превосходство в отваге и ярости в бою, но больше ни в чем, подобно тому, как животные имеют превосходство в силе и агрессивности», - писал сирийский аристократ Усама. Никогда арабы не забудут о «людоедстве» крестоносцев - факте, подтверждаемом рыцарем Альбером д'Эксом («Наши ели не только турок и сарацин, но и собак»). В литературе тех лет крестоносцы описаны как ужасные людоеды.

Правда, постепенно арабы начали привыкать к этим неотесанным варварам, пришедшим с запада. Между ними завяжутся экономические, человеческие и культурные связи, которые оставят после себя глубокие следы. Первые крестоносцы женятся на восточных женщинах, у них родятся дети...

«Восток овладевает сердцами крестоносцев, мусульмане учатся смотреть на христианина как на полноценного партнера, как на такого же человека, как они сами», - пишет антрополог Малек Шебель.

Но было ли будущее у франков на Востоке? Нет. Нескончаемая франкская оккупация с ее эксцессами приводит, в конце концов, к восстанию мусульманского населения, притесняемого и униженного: оно восстает уже против собственных правителей. Когда после взятия крестоносцами Иерусалима в 1099 году Харави, кади Дамаска, рассказал халифу в Багдаде об ужасной резне, в которой гибли все жители города, халиф ограничился назначением комиссии: она должна была составить доклад, которого потом так никто не увидел. Но когда в 1111 году кади Халеба пожаловался на короля Танкреда (тот распорядился установить огромный крест на минарете главной Халебской мечети), толпы людей вышли на улицы, бросая оскорбления в адрес повелителя правоверных. Политический климат переменился, беспечность владык стала более нетерпимой.

Рождается новое поколение мусульманских героев: в 1144 году турецкий атабек Занги отвоевывает Эдессу - столицу самого первого из франкских королевств. Его сын Нуреддин, истинный государственный муж, пытается объединить страну, избирая вполне современную стратегию контактов с народом. Ему на смену приходят курды: гениальный военачальник Ширкух отвоевывает Египет. Наконец, его племянник Юсуф, будущий Саладин, упраздняет Фатимидский халифат в Каире, пользуется плодами политики Нуреддина, дважды чудесным образом избегает покушения ассасинов на свою жизнь, захватывает Сирию и выигрывает битву при Хаттине, нанеся поражение крестоносцам.

2 октября 1187 года Саладин вступает в Иерусалим. Он приказывает: никакой резни, никаких грабежей. Бедняки могут уйти без выкупа. Без выкупа! Казначей аль-Асфахани приходит в ярость, видя, как патриарх Иерусалима грузит телеги, полные золота, ковров, драгоценных камней: «Мы позволили им унести свое имущество, но не сокровища церквей и монастырей. Их нужно остановить!» Но Саладин великодушно отказывается: «Мы должны выполнять соглашения, которые подписали. Теперь христиане будут повсюду рассказывать о тех благодеяниях, которыми мы их осыпали».

Так подвелась черта под двумя столетиями унижения и позора. Крестоносцы уйдут. Монголы, сумевшие заключить союз с Людовиком IX, не будут услышаны католическим королем и, в конце концов, обратятся в ислам. Франкские королевства слабеют, а в 1291 году их не остается ни одного. «Так франджи, когда-то владевшие Дамаском, Египтом и другими краями, были изгнаны из Сирии и всех прибрежных земель, - пишет Абуль-Фида. - Дай Бог, чтобы их нога больше никогда не ступила сюда!» И действительно, они сюда уже не вернутся.

В. БЕССОНОВ