Призраки бункера ПВО

В конце 1970-х автор этих строк вместе со своим товарищем Иваном Степанюком (ныне профессором) отправил в один из научных журналов статью под названием «Явление солнечного восхода». В статье шла речь об установленном нами эффекте: практически все физические поля - электрические, электромагнитные, тепловые и даже гравитационные - испытывают скачкообразное изменение непосредственно перед восходом Солнца. В связи с этим мы высказали предположение, что этот скачок служит импульсом для запуска или корректировки внутренних биологических ритмов всего живого. В том числе человека.

Спустя некоторое время на кафедре экспериментальной физики атмосферы Гидрометеорологического института (ныне Российский гидрометеорологический университет), где я тогда работал, появились люди в военной форме и обратились ко мне со странным предложением. Они просили с публикацией статьи повременить, тем более что она попала в перечень «закрытых» («закрытыми» тогда были почти все работы, касавшиеся воздействия сверхнизкочастотных электромагнитных полей на человека), а вместо этого принять участие в одном эксперименте. По их словам, эксперимент был чрезвычайно простой: в приятной компании провести пару недель в одном из подземных бункеров системы ПВО. Зачем? Чтобы понаблюдать за собственными ощущениями и дать практические рекомендации, если эти ощущения вдруг окажутся негативными.

- Видите ли, - сказал гость (инженер-полковник), - этот бункер построен недавно, и там начали происходить странные события. Двое охранявших его солдат подверглись психическому воздействию. Одному мерещилась женщина, которая его куда-то звала, а какие видения были у другого, мы не знаем - он в психлечебнице. Однако, стоя на посту, он расстрелял в стенку весь рожок из автомата. Поэтому пока охрану с бункера пришлось снять, а входную дверь заварить до выяснения всех обстоятельств.

Что же касается «приятной компании», то ее частью оказался второй гость нашего института в звании инженер-капитана.

- Вы там поселитесь вчетвером, - продолжал полковник. - Выбирайте, мужской или женский контингент?

- Конечно, женский! - дружно ответили мы с капитаном.

С женским «контингентом» мы познакомились уже на месте: это были врач и химик, блондинка и шатенка, кандидаты наук, замужние. Обеим - лет по 30. Присутствие в бункере врача было объяснимо, но зачем понадобился химик, выяснилось чуть позже. Имена участников эксперимента за давностью лет забылись, помню только, что химика звали Зоей.

Вход в бункер был замаскирован под обыкновенный склад. Лифт не работал, так что пришлось спускаться по лестнице на глубину не менее 50 метров. В нижнем пролете была та самая злополучная дверь, уже разваренная, и сопровождавший нас полковник с усилием повернул успевший заржаветь штурвал. Внизу стоял запах сырого бетона.

За дверью открылся довольно длинный коридор, стены которого были увешаны толстым кабелем и освещались тусклыми аварийными плафонами.

Перед одной из боковых дверей с таким же, как у главного входа, штурвалом мы остановились.

- Здесь вы проведете две недели. Дверь будет закрыта и опечатана, - сказал полковник. - Сдайте наручные часы. По условиям эксперимента вы должны находиться без них. В случае непредвиденных обстоятельств можете подать сигнал, и вас выпустят.

Мы вошли в небольшой «предбанник». Входная дверь закрылась, и медленно повернувшийся штурвал отрезал нас от внешнего мира.

За внутренней, уже не металлической, а обыкновенной деревянной дверью оказалось нечто вроде рабочего кабинета, обшитого деревом. Разве что потолки были чуть ниже, чем в стандартной хрущевке. Помещение освещалось трубками дневного света и было довольно уютным. Из него выходили еще три двери: в кухонно-санитарный блок с одной стороны и в спальню - с другой. Третья дверь была закрыта, и назначение ее осталось нам неизвестным.

Мы сразу направились в кухню, чтобы освободиться от принесенных продуктов, в основном фруктов и зелени: все остальное в консервированном виде находилось в кладовке. Интерьер кухни несколько портили 50-литровый газовый баллон и торчащая из стены рукоятка привода ручной вентиляции. Однако плита была электрической.

Теперь нам нужно было как следует познакомиться, а это лучше всего делать именно на кухне во время совместного приготовления обеда.

С первых минут наши симпатии разделились. Капитан явно положил глаз на врача, мне же более симпатичной показалась химик Зоя. Хотя все правильно: мы же прошли тесты на совместимость, а среди представленных нам фотографий пары десятков женских лиц как раз были и наши подруги по добровольному заточению.

- Зоя, - задал я мучивший меня вопрос, - не обижайся, но на кой черт нам здесь химик? Нас что, собираются травить боевыми отравляющими веществами?

- Уже травят! - весело ответила Зоя. - Под землей высокая влажность, дерево быстро начинает гнить, вот его и пропитывают специальными веществами либо заменяют пластиком. Кто-то из спецов предположил, что охрана просто отравилась этими выделениями, так что мне теперь предстоит два раза в день с помощью газоанализатора замерять здесь предельно допустимые концентрации.

После обеда мы решили тщательно осмотреть вверенное нам хозяйство. В кабинете на стеллаже стояла портативная цветная «Электроника» - увы, не работавшая. Я быстро выяснил, что из нее вытащены предохранители. Не работал и связной приемник «Волна» - из него были извлечены лампы. Зато был кассетный магнитофон с записями советской эстрады.

Спальню с двуспальной кроватью мы предоставили женщинам, сами же мы устроились в кабинете. Я был старше по возрасту, и капитан уступил мне диван, а сам взял раскладушку.

Первая ночь прошла без эксцессов - сказался напряженный день. Но уже на следующую я дважды просыпался, преследуемый жутким иррациональным страхом, источник которого понять не мог. И лишь однажды страх приобрел конкретный образ - за мной по каким-то подземельям гнался... паровоз!

Капитану не снилось ничего. А вот врач вскакивала по ночам с криками ужаса: она видела своих в реальной жизни здравствующих родителей.

Зое от снов тоже было мало радости. Она в них встречалась с погибшей в автокатастрофе подругой, которая просила привести к ней дочку...

Из-за этих снов мы, проснувшись посреди условной ночи, долго снова не засыпали, а под утро проваливались в глубокий сон без сновидений.

Шел пятый день нашего заточения. Ситуация в целом представлялась мне ясной. На всякий случай я спросил капитана:

- Здесь только железобетон или есть сплошной металл?

- Точно не знаю, - ответил он. - Сейчас все запуганы нейтронной бомбой, а от нейтронов одна защита - кадмий или бористая сталь. Так что, возможно, здесь есть соответствующая металлическая оболочка либо «крыша».

- Тогда картинка ясная. Мы экранированы от всех внешних полей, включая крайне низкочастотные электромагнитные, которые синхронизируют биоритмы и другие биологические процессы в организме. Я знаю закрытые работы по подводным лодкам - там у моряков при длительном нахождении под водой, как и у космонавтов на орбите, теряется кальций из костей и возникают странные болезни. А ситуация та же - десинхронизация биоритмов, поскольку через соленую воду на большой глубине и стальной корпус крайне низкочастотные волны не проникают, в частности шумановский резонанс, 7-14 герц, соответствующие основным ритмам мозга. Есть и еще один фактор. Постарайся поверить мне на слово. Мы здесь экранированы от всех известных естественных полей, кроме тех, которые ответственны за экстрасенсорное восприятие. Образно говоря, у нас резко понизился порог восприятия внешних сигналов, и мы принимаем те, которые человек в нормальной обстановке ощущает на уровне подсознания... Может, из потустороннего мира. Не ухмыляйся! Зоина умершая подруга выдает ей такую информацию, которой Зоя никак знать не может. Кстати, космонавтам в сурдокамерах и спелеологам-одиночкам под землей тоже черт знает что мерещится.

К счастью, до звуковых и тем более визуальных галлюцинаций у нас дело не дошло. Может быть, потому что нас все-таки было четверо. Хотя в одну из последних ночей проснувшаяся врач увидела пятно на потолке, которое затем от него отделилось, медленно опустилось на пол и исчезло.

После этого я решил, что надо действовать. И обратился к капитану:

- Давай кое-что попробуем. Можем ввести сюда внешний электромагнитный фон, раз есть подводка от радио и телевизионных антенн. Надо только найти кусок провода подлиннее.

Провод, к счастью, нашелся. Мы сделали из него двойную петлю, концы которой подключили к антенным входам. Еще один кусок провода подсоединили к входу одного из телефонов (в кабинете их было полдюжины). Сняли вентиляционную решетку, а вместо нее повесили нарезанную полосками уютно шелестевшую газету. Телевизор подключили на неработающий диапазон, и теперь он воспроизводил эфирный шум. В общем, избавились от сенсорного голода, не говоря уже о том, что свет не выключали и ночью.

Эти простейшие приемы сработали в ту же ночь: навязанные «извне» сны исчезли. Что же касается часов, то здесь эксперимент сильно подпортил капитан, по давней курсантско-армейской привычке ложившийся спать и встававший в одно и то же время, несмотря ни на что.

Все здесь рассказанное мы изложили в отчете. Не знаю, как в других местах, но здесь связисты и электрики перестарались, сделав всю проводку в экранированных металлом кабелях. К тому же бункер не был введен в эксплуатацию и поэтому не подключен к внешним линиям.

Мы же все остались довольны друг другом и столь необычно проведенным временем. За все эти дни между нами не возникало никаких ссор или конфликтов. Недаром женщин стали все чаще брать с собой в космос американцы, да и мы не отстаем. А в известном американском эксперименте «Биодом», рассчитанном на двухлетнюю автономию, мужчин и женщин участвует поровну.

Валентин ПСАЛОМЩИКОВ,
кандидат физико-математических наук