Лицом к лицу с гибридом

Хелен Литтрелл из штата Орегон всю жизнь работает с медиками, переписывая с магнитофона протоколы конференций и различных совещаний. Помимо этого, Хелен издала шесть книг по медицинской терминологии, которые завоевали популярность во всем мире.

Дочь Хелен, Мариса, в начале 1970-х годов училась в одном из колледжей Северной Калифорнии и снимала квартиру вместе с другой студенткой — Рэчел. Мариса была практически слепой и нуждалась в том, чтобы кто-то помогал ей в повседневной жизни. Поэтому соседство это было ей очень кстати. И Марису ничуть не занимало, что ее подруга многим казалась странной: она необычно одевалась, говорила с непонятными модуляциями голоса, а пищу ей привозили домой какие-то мужчины в черных костюмах. Девушки отлично ладили.

Поскольку Орегон и Северная Калифорния — рядом, Хелен периодически ездила туда навещать дочь. И ей очень хотелось познакомиться с соседкой Марисы — дочь взахлеб рассказывала о своей новой подружке.

Первая встреча с Рэчел произошла теплым летним вечером 1972 года и прочно запечатлелась в памяти Хелен. Она все еще помнит, что было на каждой из них надето, где они стояли и что говорили. Но сначала, когда Хелен приехала к Марисе, Рэчел еще не вернулась с занятий. Мать довольно долго пробыла у дочери и уже собиралась уходить. Они стояли у раскрытой двери, когда на лестнице послышались шаги Рэчел.

Проходя между Хелен и ее дочерью, Рэчел лишь чуть-чуть задержалась — ровно настолько, чтобы Мариса успела представить её своей матери, — и проследовала в свою комнату за конспектами, которые, по ее словам, забыла дома. А когда вернулась из своей комнаты, что-то произошло. Даже и не произошло. Просто у Хелен вдруг возникло ощущение, что Рэчел — не «обычный» человек. Ее безупречная манера вести себя в момент знакомства, ее размеренная, механистически звучащая речь — все это сработало как «красный флажок»: что-то тут нечисто!

Итак, Рэчел выходит из своей комнаты в общую гостиную и направляется к открытой двери, у которой все еще стоят и болтают о каких-то пустяках Хелен и ее дочь. Чуть-чуть не дойдя до входной двери, Рэчел спотыкается о ковер и теряет равновесие, но ведет себя при этом совершенно не по-человечески. Ее тело выпрямляется, словно она аршин проглотила, и девушка, вместо того чтобы попытаться сохранить равновесие или хотя бы выставить перед собой руки, начинает падать вперед, все еще прижимая к груди свои конспекты. Кажется, она вот-вот со всего маху рухнет на пол вниз лицом.

— Я кидаюсь к Рэчел, чтобы поддержать, — рассказывает Хелен. — Слегка поворачиваюсь вправо, делаю пару шагов по направлению к ней и успеваю схватить ее за левую руку. Длинный рукав ее комбинезона задирается кверху, и я прочно держу ее за руку. И тут вдруг меня буквально пронзает ужас от ощущения того, что это не обычная кожа, не человеческая кожа! Ощущение такое, что я прикоснулась к грибу.

В памяти Хелен тут же всплывает ее кукла Беверли, рождественский подарок тетушки. Хелен было тогда шесть лет. «Кожу» этой куклы рекламировали как «почти человеческую — вы с трудом уловите разницу». Но кожа Рэчел была явно не человеческой, и Хелен сразу ощутила эту разницу!

Ещё какое-то мгновение Хелен продолжает поддерживать девушку. Большие, заходящие на виски темные очки, которые носит последняя, соскальзывают почти на кончик ее маленького носика. Лицо Хелен теперь очень близко к лицу Рэчел. И с этого близкого расстояния она смотрит девушке прямо в глаза — огромные, буквально заходящие на виски зеленые глаза «цвета сердцевины авокадо», в которых нет зрачков — вместо них две черные вертикальные щелочки!

— Какое-то время мы смотрим глаза в глаза, я словно загипнотизирована, — вспоминает Хелен. — Но тут до меня доходит, что я на нее уставилась. И я мгновенно отвожу взгляд и отпускаю ее руку, поскольку девушка уже твердо стоит на ногах. Рэчел благодарит меня — своим механическим голосом, и поспешно уходит.

Хелен была совершенно обескуражена. Она тут же забыла, что собиралась уходить и что-то там планировала делать дома. Она понимала, что увидела нечто невероятное, и была ошарашена. Сначала, заглянув в зеленые глаза Рэчел, она очень испугалась. Теперь страх исчез, но недоумение осталось. Мысли лихорадочно метались, эмоции «зашкаливало». Никогда еще она не чувствовала ничего подобного. Что все это значит?

Мариса предлагает матери сесть - она должна сказать ей что-то важное. Хелен соглашается, потому что знает — сейчас она не в состоянии вести машину. У Марисы такой вид, будто ничего особенного она и не заметила. Впрочем, немудрено — девушка почти ничего не видит.

С течением времени эти воспоминания о первой встрече с Рэчел не менялись. Хелен как бы уложила их в маленький потайной ящичек своей памяти, и там они оставались неизменными более 30 лет. Ей всегда казалось, что в любой момент их можно извлечь оттуда (что она иногда и делала) и осмыслить. И так было до тех самых пор, когда в 1990 году Мариса скончалась (у нее была тяжелая форма диабета), а Хелен осталась одна — одна со своими воспоминаниями. И решила написать о Рэчел — в надежде, что работа над книгой поможет ей справиться со скорбью. Хелен стала восстанавливать во всех подробностях все то, что было связано с Марисой и, конечно, с её студенческими годами, её соседкой по квартире. Тогда-то ей и пришло в голову прибегнуть к помощи уфолога Джин Билодо, а потом, уже по её совету, — к сеансам регрессивного гипноза.

Хелен догадывалась, что ее представления о Рэчел — лишь верхушка айсберга. Да, иногда кое-что постепенно вспоминалось — фрагмент за фрагментом. Но гипноз, который проводила доктор наук Джун Стайнер, помог открыть и многое другое. Например, что у Хелен и ее семьи была долгая предыстория похищений пришельцами. Она этого не помнила. И хотя сделанные под гипнозом открытия были шокирующими, самым трудным для Хелен оказалось переписывать с магнитофонных кассет на бумагу все то, что говорилось ею, когда она находилась в гипнотическом трансе. Она заново переживала каждое мгновение, каждую интонацию, каждый нюанс.

Оказалось, что первый же сеанс гипноза вернул память Хелен к тому моменту, когда она впервые встретилась с Рэчел.

Под гипнозом женщина описала ее в мельчайших подробностях: большие очки, шарф, обмотанный вокруг головы и завязанный под подбородком, маленькое лицо, голубой цельнокройный комбинезон с длинными рукавами, не очень-то складная фигура. И чувство крайней неловкости, которое Хелен испытала, не в силах отвести взгляд от громадных, притягивающих глаз странной девушки...

И тут вдруг Джун, гипнолог, просит описать, как выглядели руки Рэчел.

Ну, конечно же, Хелен их видела, она ведь держала девушку за руку. Но теперь, вспомнив тот момент, она испытала почти тошнотворное чувство. «Они... неправильные», — растерянно пробормотала Хелен. И отчетливо вспомнила, что руки Рэчел поражали какой-то неестественностью. Ах, вот оно что! На каждой руке — по четыре пальца, и все они одинаковой длины, а ногтей нет вовсе! Даже и в тот момент, когда Хелен списывала свои слова с магнитофона, она вновь ощутила то чувство неловкости, какое бывает, когда ты невольно подглядишь что-то запретное... А в тот момент, когда Хелен увидела руку девушки, она лишь подумала, что у бедняжки, видимо, какое-то редкое заболевание...

И она снова слышала механистичный голос Рэчел, этот стандартный обмен фразами. Нет все, что Рэчел говорила, было к месту и грамматически правильно. Все, кроме самого голоса...

Потом Хелен под гипнозом стала рассказывать, как Рэчел споткнулась и чуть не упала. И описала тот момент, когда их глаза встретились. Хелен почувствовала, что девушка пытается передать ей нечто такое, чего не может выразить словами...

И страх Хелен исчез. Она вдруг осознала, ощутила, что куда больше была напугана сама Рэчел. Телепатически девушка пыталась сказать, что не причинит Хелен никакого вреда и надеется на взаимность. Страх ушел. Хелен даже залюбовалась красотой глаз этой необычной девушки — красотой, о существовании которой еще минуту назад она даже не подозревала.

...Сеансы гипноза продолжались два года. За это время Хелен заново переживала ситуации, которые были погребены на дне ее памяти все эти долгие годы. Теперь ее голова была буквально нафарширована фактами и событиями, которые еще предстояло осмыслить. Но одно Хелен уразумела четко: она не могла, да и не должна была все это вспомнить, пока не придет время. Так ее запрограммировали.

Зато теперь она знала, что все эти события в ее жизни действительно происходили. И уже не надо будет мучительно метаться между желанием и боязнью вспомнить. Что было, то было.

По-настоящему драматический эпизод, выявленный под гипнозом, произошел в один из дней, когда Хелен снова заехала на квартиру дочери, чтобы повидаться. На этот раз Мариса еще не вернулась из колледжа. Зато Рэчел была дома. И тут же заговорила — живо и взволнованно. Она сказала, как сильно ей хотелось бы, чтобы Хелен была и ее матерью. Женщина несколько смутилась, но потом ответила, что такое просто невозможно, однако можно быть настоящими друзьями. Рэчел не согласилась. Она стала еще более напористо повторять одно и то же, а потом сказала, что хотела бы показать Хелен то место, где она, Рэчел, выросла.

В тот момент, когда были сказаны эти слова, Хелен стояла у кухонного стола, крышка которого была сделана из какого-то прохладного материала, наподобие мрамора или фарфора. День был июньский, жаркий, в комнате стояла духота, и прикосновение к прохладному столу, о который опиралась Хелен, было приятным. Рэчел стояла примерно в полутора метрах, возле холодильника, где было выставлено несколько кувшинов с какой-то жидкостью — это единственное, что она могла пить. Рэчел пристально посмотрела на свою собеседницу, и тут вдруг Хелен почувствовала, как ее тянет, буквально затягивает в огромные зеленые глаза девушки...

И следующее мгновение — Хелен уже в каком-то овальном помещении с белыми стенами, внутри которого есть еще одно, с многочисленными окнами. Хелен стоит с внешней стороны этих окон, Рэчел — с внутренней, и зовет, как бы манит — мол, входи сюда. Хелен показывает жестами — не могу, ведь дверей нет, одни окна. Рэчел дает понять, что двери и не нужны: просто положи свою ладонь на стекло, а она, Рэчел, положит свою ладонь на то же место, только с другой стороны, вот и все, и ты сможешь пройти. Хелен так и сделала, и почти мгновенно оказалась уже во внутреннем помещении, рядом с Рэчел.

«Я до сих пор четко помню то странное чувство, которое испытала при прохождении сквозь стекло, — пишет в своей книге Хелен. — Ощущение было такое, будто мое тело вытянулось и стало волнистым подобно ряби на воде пруда, какая возникает, если бросишь камешек. Но, оказавшись внутри и став рядом с Рэчел, я тут же вернулась в свое нормальное тело».

И, как пишет далее Хелен, когда Рэчел показывала ей то, что было во внутреннем овальном помещении, произошло несколько крайне странных и тревожащих событий. И позднее, когда она прослушивала записи сеансов регрессивного гипноза, она снова переживала беспокойство, и оно не исчезло до настоящего момента.

А что было потом?

Хелен вновь на кухне, и ее рука по-прежнему опирается на прохладную столешницу, а Рэчел все так же стоит напротив возле своих кувшинов, но уже не смотрит в глаза собеседницы. Мариса все еще не пришла из колледжа. Хелен прощается и поспешно уходит...

Теперь прошло уже почти три года с той поры, когда книга была написана. Это книга обо всем том, что связано с Рэчел и ее приемным отцом — полковником ВВС США по фамилии Надьен. С ним Хелен познакомилась, лишь когда готовила книгу. И она уверена, что немало информации передал ей именно он — телепатически. А тогда, в 1970-х годах Рэчел вдруг исчезла. Может быть, потому, что у слепой Марисы стали появляться пугающие подозрения в отношении соседки по комнате, но о своих мыслях она боялась говорить кому бы то ни было, опасаясь, что ее сочтут ненормальной. Теперь, когда ни Марисы, ни Рэчел уже не было, полковник Надьен признался, что был тогда вовлечен в сверхсекретный эксперимент, проводимый руководством военного полигона Four Corners в Неваде. Эта база - как бы сестра знаменитой «Зоны 51». Что там творится — одному Богу известно. Но, по словам полковника, ведомство под названием Командование аэрокосмической технической информации предложило ему стать приемным отцом Рэчел и создать ей условия, в которых девушка могла бы вести нормальную студенческую жизнь. Что и было сделано. Но, видимо, эксперимент пришлось прервать...

В каком-то отношении жизнь Хелен после всех этих событий резко изменилась. Она не уверена, что толком понимает, зачем Рэчел показывала ей то овальное помещение. Но в одном женщина уверена: вместе с Рэчел она пересекла тогда границу между двумя разными мирами — нашим и тем, который Рэчел называет своим домом. Хелен прошла сквозь разделяющий их портал. А после гипноза поняла и то, чего же хотела от нее девушка-гибрид. И эту миссию Хелен выполнила, написав книгу «Глаза Рэчел».

Пусть даже она и не ответила на все вопросы, мучающие таких же как она абдуктантов. Но наверняка помогла многим понять, что с ними происходит. Помогла поверить, что есть другие миры. И есть существа, представляющие собой нечто промежуточное между нами и теми, другими. Как, например, Рэчел...

Сложные и мучительные переживания Хелен по этому поводу приводят ее к мысли, что где-то, видимо, есть множество подобных гибридов, лишенных материнской ласки и живущих без родовых корней — между двумя мирами...

Светлана