Маленькие слабости большого человека

Если бы Иосифа Джугашвили не отчислили из Тифлисской духовной семинарии, вполне вероятно, на свете было бы одним хорошим священнослужителем больше. А может быть, мир получил бы еще одного хорошего поэта, ведь будущий отец народов в молодости писал неплохие стихи. Но история не знает сослагательного наклонения. Иосиф Виссарионович стал тем, кем его знает весь мир. Однако у «железного» Сталина хватало слабостей, о которых знали лишь его близкие.

Современники вспоминали, что Иосиф Виссарионович любил выпить. При этом, за редким исключением, не напивался, лицо не терял. Предпочитал он грузинские вина, а кроме того, имел слабость к чаю с коньяком. Участники застолий сходились в одном: у Иосифа Виссарионовича опьянение внешне ничуть не проявлялось. А вот по поводу того, как именно он употреблял спиртное, мнения расходятся. Одни говорили, что «вождь народов» выпивал один-два бокала вина за вечер. Знаменитый же югославский партизан Милован Дживас, несколько раз побывавший в гостях у советского лидера, уверял, что тот пьет, «варварски, смешивая в один бокал все подряд». Кинематографист Григорий Марьямов, неоднократно присутствовавший на просмотре фильмов в Кремле, тоже отмечал эту особенность Сталина: «На столе перед ним стояло красное и белое. Наливая себе, Хозяин смешивал их в фужере».

И еще один момент - Сталин совмещал приятное с полезным. Выпивка для него была возможностью заставить собеседника распустить язык. Глотнув вина, Сталин зорко следил за тем, чтобы гость выпил до дна, после чего начинал задавать ему провокационные вопросы, чтобы понять, кто перед ним - друг или враг.

Впрочем, возможно, «вождю народов» просто доставляло удовольствие наблюдать, как опьяневший собеседник изо всех сил пытается не сболтнуть лишнего.

Считается, что Сталину было неведомо чувство привязанности, а все окружающие для него являлись лишь расходным материалом. Возможно, для посторонних глаз так и было. Но близкое окружение Сталина знало: сердце его - не железное. Комендант Ближней дачи Иван Орлов припоминал единственный случай, когда Хозяин напился как сапожник и даже впал в буйство. Произошло это в день смерти Андрея Александровича Жданова.

Генерал-полковник Жданов, верный соратник Сталина, балагур и весельчак, участвовал почти во всех кремлевских застольях. Возможно, именно этим он и покорил «отца народов». 31 августа 1948 года 52-летний Жданов скончался в санатории от болезни сердца. Гроб с его телом доставили в Москву. На поминках Сталин молча пил вино и коньяк, а оказавшись на даче, по воспоминаниям Орлова, совсем расклеился и стал говорить сквозь рыдания, что лучше бы вместо Жданова в могиле лежал он сам. Молотов увел Сталина в комнату, потом вернулся и строго-настрого предупредил охрану, чтобы Хозяина не выпускали на улицу. Ночью заплаканный генсек попытался выйти из здания, но его удержали, сославшись на заклинивший замок. Удивительно, но на следующий день «вождь народов» подошел к охраннику, который его остановил, и мягко посоветовал забыть все, что было ночью.

Кажется, что Сталин и стихосложение - «две вещи несовместные». Но нет, в юности Иосиф Джугашвили писал стихи. Причем, судя по всему, у него имелся талант. В книге под названием «Сборник лучших образцов грузинской словесности» стихотворение Сталина (под псевдонимом Сосело) соседствовало с произведениями грузинских классиков. А ведь на дворе стоял 1907 год, поэтому ни о каком «лизоблюдстве» со стороны издателей не могло быть и речи!

В 1916 году свет увидел «Грузинский букварь». И он открывался стихотворением Сталина. Правда, с головой уйдя в революцию, Джугашвили с творчеством покончил. И, поднимаясь по партийной лестнице, стишками не баловался даже тайком. О своем поэтическом прошлом предпочитал не распространяться. В 1949 году Сталин, узнав, что к 70-летнему юбилею Берия собирается издать сборник его стихотворений, рассердился и велел работу прекратить. Своему верному соратнику он якобы сказал при этом: «Лаврентий, ты хочешь, чтобы я краснел, как девушка». Судя по всему, железный Сталин стеснялся своей «слабости», словно какая-нибудь гимназистка!

Лишь один раз он показал себя поэтом. Прочитав «Витязя в тигровой шкуре» в переводе Шалвы Нумубидзе, вождь попросил заменить несколько строф, показавшихся ему неудачными. Смущаясь, он показал академику свои варианты перевода. И эти строфы вошли в каноническое издание «Витязя...». Стоит отметить, что Нуцубидзе перед беседой со Сталиным только-только вышел из тюрьмы и, разумеется, мог в любую секунду туда вернуться. Но даже с человеком, чья жизнь зависела от его кивка, Иосиф Виссарионович не мог говорить о поэзии без трепета.

Страстью Сталина было чтение. Поначалу юноша заставлял себя брать в руки книги, но еще до революции самообразование превратилось для него в настоящую манию. В среднем он читал по 300 страниц (!) текста в день. При этом Иосиф Виссарионович редко брал в руки беллетристику, а в основном - научные книги, учебники. Сталин был всеяден. В сферу его интересов попадали и труды Маркса с Энгельсом (это понятно), и научные труды по электротехнике и металлургии. Верховный главнокомандующий, несмотря на тотальный дефицит времени, читал даже в первые дни войны! Хотя норму, конечно, снизил.

Близкое окружение Сталина вспоминало, что в его библиотеке оказывались исключительно те книги, что он уже прочитал. При этом только в хранилище на Ближней даче (для этих целей там был построен флигель) насчитывалось 20 тысяч томов! Библиотеки, пусть и не такие большие, имелись и на других дачах.

Удивительно, однако наравне со страстью к поэзии Сталин считал недостойной советского вождя и свою любовь к мотоциклам. И в то же время не мог полностью отказаться от нее. Возможно, возглавь он государство в наши дни, то без проблем с ветерком прокатился бы по московским улицам в сопровождении байкеров. Но в те годы такой поступок народ не понял бы. Поэтому хотя в его гараже и стояли несколько иностранных мотоциклов, «отец народов» никогда не катался на них.

Зато его сын Василий с благословения отца стал развивать в стране мотоспорт. Именно с его подачи в СССР появилась первая команда мотогонщиков, которая была укомплектована новейшей техникой (легендарными Harley-Davidson). Да и сам Василий Сталин с удовольствием гонял на мотоцикле, а иногда даже делал это перед отцом, который с нескрываемой завистью следил за трюками, исполняемыми сыном. Правда, Иосиф Виссарионович не дожил до первых международных соревнований мотогонщиков, которые были проведены в СССР. Это произошло через год после его смерти. Но будь он на тот момент жив, наверняка посетил бы мероприятие.

Общеизвестно, что Сталин обожал кино. И в Кремле, и на каждой из его дач были устроены кинозалы. Вместе с вождем фильмы смотрели самые близкие его соратники и гости (получить приглашение на сеанс считалось признаком высочайшего расположения Хозяина). Сталин как заядлый ценитель наслаждался не только советскими (ими как раз реже), но и зарубежными фильмами. Для отечественных режиссеров он был безжалостным цензором, указывая, какие сцены ему не нравятся, какие нужно переснять, а какие вырезать вообще.

Но самое удивительное: оказывается, Сталину очень нравились вестерны! В советском прокате они не появлялись как идеологически вредные, однако сам «отец народов» «глотал» их десятками. Особенно ему нравились вестерны режиссера Джона Форда с Джоном Уэйном в главной роли. Что, впрочем, не помешало Сталину как-то заявить: «Уэйн - ярый антикоммунист, представляет угрозу делу социализма, его надо убить». Соратники растерянно переглянулись: ведь слово Хозяина - закон! Но тот, усмехнувшись, произнес: «Шутка». И все облегченно вздохнули.

Кстати, значительно позже психологи объяснили тягу Сталина к вестернам. Он, похоже, отождествлял себя с героем подобных картин: одиноким безжалостным ковбоем, который с дробовиком наперевес врывается в стан врагов и начинает вершить правосудие.

Евгений ИВАНОВ

Сначала друг, а затем главный враг Сталина - Адольф Гитлер - тоже проявлял склонность к творчеству. Однако профессор Венской академии художеств, куда нацелился поступить юный Адольф, посмотрев рисунки юноши, заявил, что художником ему никогда не стать. Его не допустили даже до первого экзамена. Гитлер (тогда еще он носил фамилию Шикльгрубер) перебрался в Мюнхен, где также неудачно попытался поступить академию, но не был допущен даже до первого экзамена. Некоторое время Адольф продолжал писать акварели и даже продал несколько из них, но потом, как и Сталин, с головой ушел в политику и забросил живопись. В дальнейшем он предпочитал не вспоминать о том, что держал в руках кисть. Кстати, не так давно его пейзаж под названием «Ночное море» был продан на аукционе за 32 тысячи евро.