Привидение Михайловского замка

«Михайловский замок, наверное, самое таинственное место Петербурга, с ним связано имя императора Павла I, убитого заговорщиками. До сих пор работники Русского музея слышат, как в коридорах и залах поскрипывает паркет, неожиданно стучат двери и захлопываются форточки»

Этот фрагмент газетной заметки напомнил мне рассказ петербургского инженера-кораблестроителя Вячеслава Никишина. История же эта любопытна тем, что произошла в начале 40-х годов прошлого века, когда байки о привидениях встречались лишь в западных исторических романах, да в домашнем фольклоре.

Согласно легенде, на пустыре - месте будущего замка, Пётр I собирался было построить конюшни, да верный сподвижник Яков Брюс, слывший в народе чернокнижником, отговорил: мол, место плохое и для лошадей, и для людей. Когда император Павел вступил на царствование, он решил, что ноги его не будет в ненавистном Зимнем, где проживала его матушка, Екатерина II, с которой у него, мягко говоря, были весьма натянутые отношения. Поэтому решил строить собственный дворец. Но подходящих мест в этом элитном районе уже не оставалось, а на Летний сад своего великого деда он посягнуть не рискнул. Вот и решил строиться по соседству, на плохих землях. А, опасаясь заговорщиков, велел окружить свой дворец рвом с водой.

Как следствие, довольно быстро возведённый дворец долго не могли просушить, даже непрерывно топя печи и камины, что новому императору причиняло всякие неудобства.

Предоставим слово инженеру Никишину, вот история, которую он рассказал от имени своего отца: «Во время финской войны я был тяжело ранен в грудь и ногу, долго лежал в ленинградском госпитале. Надеялся, что когда поправлюсь, смогу осуществить свою мечту - поступить в институт. Врачи обещали отправить меня для окончательного выздоровления в крымский санаторий, но когда я явился в военкомат за путёвкой, военком меня огорчил: «Не повезло тебе, разнарядка кончилась - слишком много вашего брата раненых. Поедешь через полгода, обещаю, а пока, раз ты ещё не определился, хочу предложить тебе это время поработать в охране. И не склад какой-нибудь будешь с берданкой охранять, а царский дворец - Михайловский замок. Работа в тепле и не пыльная, дежурить будешь не каждую ночь, так что и готовиться сможешь в свой институт».

Честно признаюсь, так и не понял, что я там должен был охранять: какую-то литерную военную контору, расположившуюся на одном из этажей, но меня это особенно и не интересовало. Днём, как положено, её охраняли солдатики, а ночью - мы с напарником, мужиком серьёзным и вдвое старше меня. Имя и фамилия забылись, тем более тогда я звал его просто Степанычем. Единственное, что мне не понравилось, это запрещение курить (всюду висели таблички: «ЗА КУРЕНИЕ - ПОД СУД!»), и то, что ночью горячего чайку не попьёшь - после окончания работы сотрудники нашего учреждения уносили в специальную комнату не только пишущие машинки, но и чайники и электроплитки. Но, когда мы со Степанычем более-менее подружились, он продемонстрировал мне «секретное изобретение» своего сына-студента: два бритвенных лезвия с короткими проводами вставлялись в фарфоровую розетку шнура электроплитки (их, обычно, не сдавали), опускались в стакан, и через считанные минуты вода закипала.

Вот так, попивая горячий чаёк, мы сидели в нашей «каптёрке» и каждые два часа вместе шли на обход подохранной территории. В каптёрке из мебели были лишь одни табуретки - на них не подремлешь. А в центральном коридоре, в самом его конце, стоял уютный старинный диван для сотрудников, и мы, закончив обход, часто устраивались на «барском месте», располагавшем к задушевным беседам. Свет всюду был отключён, но у нас имелись фонарики.

Да, ещё маленькая деталь: примерно в середине коридора располагалась боковая полукруглая лесенка, соединявшая этажи. Но она была перекрыта железной решёткой, из за которой через окно, расположенное достаточно высоко, проникал слабый уличный свет.

В ту ночь после третьего обхода мы расположились на диване. Я курить бросил на войне: финские «кукушки» навострились отстреливать наших ребят по огоньку зажигалки или папиросы. Степаныч устав караульной службы не нарушал, достал из кармана железную коробку с леденцами и предложил мне. Было тихо, коридор был слабо освещён лишь светом полной луны, тишина - с леденцами во рту не поговоришь. И вдруг со стороны лестничного окна в коридор проник и начал усиливаться странный свет. Поначалу показалось, что окно осветила фарами припозднившаяся машина, но фары так высоко не светят. А затем со стороны перекрытой решёткой лестницы в полнейшей тишине в коридор шагнула светящаяся фигура в светлом балахоне.

От полной невозможности подобного зрелища я замер, даже перестав дышать. Фигура продвинулась,словно проплыла до середины коридора, и я с ужасом представил, что она сейчас повернётся и двинется в нашу сторону. Но она, чуть помедлив, повернулась в противоположную. Проплыла до ближайшей двери, бесшумно открыла её, вошла в помещение и закрыла её за собой.

- Степаныч, что это? - шёпотом произнёс я. - И как он открыл дверь?

- Не рыпайся, подождём.

Прошло минут 10-15, но больше ничего не происходило. Степаныч зажёг свой фонарик, я тоже. Мы осторожно приблизились к двери, подёргали за ручку, заперто, и печати на месте.

В каптёрке напарник вытащил дежурный журнал, где надо было отмечать все странности и ЧП, произошедшие за время дежурства, макнул ручку в чернильницу-непроливайку, и протянул мне:

- Пиши. Подробно опиши, что ты видел.

- Но почему я, ты же старшой!

- Пиши-пиши, я уже отписывался пару раз.

- Ты что, уже это видел? И ничего мне не сказал?!

- А зачем? Ты пока здесь работаешь, мог с этим вообще не встретиться, так зачем мне тебя зря пугать? Я, вот, за все четыре года работы этого дядьку.. .а, может, тётку, видел всего третий раз. А вот твой предшественник, как увидал, сразу уволился.

Утром начальник охраны, всегда приходивший на работу первым, прочёл наш рапорт, хмыкнул, открыл щит с ключами, взял ключ от той комнаты и предложил следовать за ним в качестве понятых. Но перед тем, как снять печать, обратился ко мне:

- Ты, говоришь, видел, как он дверь открыл? Ну и что было на дверях?

Я пожал плечами.

- Да ничего, дверь как дверь. Только, вроде, вензель на ней или какой-то герб. (Нам, когда здесь работали, не полагалось сюда заглядывать, так что я не мог видеть, что за дверью внутри.)

Начохр открыл дверь: на внутренней стороне висел пришпиленный кнопками большой плакат, кажется, «БОЛТУН - НАХОДКА ДЛЯ ШПИОНА». Внимательно посмотрел на меня, и, отшпилив пару кнопок, отвернул плакат. На дверях был тот самый герб. Войдя в комнату, он осмотрел её, вышел, и снова опечатал.

- Всё нормально, ваш призрак вроде не нахулиганил, только опять открыл форточку. А может, здешние охламоны забыли закрыть... Одного не могу понять: зачем дверь открывать, если может запросто пройти сквозь стену? Всё, мужики, топайте домой, и чтоб у меня не трепаться!

Вот, собственно, и всё. Больше до конца работы я призраков не встречал, хотя мы с напарником не раз слышали странные звуки, как будто кто-то ходит ночью по коридору на следующем этаже. Вот, только, надежды поступить в институт не сбылись - началась война...»

Олег ЕФРЕМОВ