Долина света

Там почти никогда не бывает дождей, а длинные бесснежные зимы невероятно холодны. Под ногами каменистая пустыня с чахлой травой, над головой небо, излучающее радостную синеву. Попасть туда можно лишь с июня по октябрь, преодолев гималайские перевалы. В остальное время это место практически отрезано от мира. Это горная долина Спити — самый север Индии. Или, как её ещё называют, Малый Тибет.

До 1994 года долина была закрыта для туристов. Да и сейчас, чтобы побывать в отдалённых её местах, граничащих с Китаем, необходимо брать специальное разрешение. Зато высокогорье, суровые погодные условия и бесконечный серпантин дорог позволили сохранить сложившийся на протяжении веков уклад жизни. В отдалённых деревнях долины у путников создаётся ощущение, что они переместились во времени на несколько столетий назад, в Средневековье.

Кстати, в X веке здесь находилось королевство Гуге. Потом были годы правления ладакхских королей, приходили завоеватели из Кашмира. После ухода из Индии англичан Спити осталась в составе Индии, благодаря чему удалось избежать культурной революции, проводимой китайскими коммунистами на территории Тибета.

Сегодня в долине живут бхотия — так называют различные этнические группы тибетского происхождения. Они исповедуют буддизм, привнесённый сюда в VIII веке легендарным гуру Падмасамбхавой, выращивают горох и ячмень.

В Спити несколько монастырей с многовековой историей. Один из них находится в деревне Табо. Это, возможно, самый древний оставшийся в Гималаях монастырь, службы (пуджи) в котором не прерывались на протяжении тысячелетия. Его посещение и было моей главной целью во время путешествия в долину Спити.

Преодолев перевал Ротанг, наш автобус остановился у широко раскинутой палатки с полевой кухней. «Ланч», — объявил водитель. По брезенту барабанил нудный дождик. В ожидании чая с молоком я спросил у водителя, с аппетитом поедавшего рис:

— А где обещанное яркое солнце и безоблачное небо, неужели и в Спити будет так?

— За перевалом Кун-зум, — ответил он. — Скоро сам увидишь.

Мы проехали окутанный серыми облаками перевал и стали наматывать бесконечные повороты по дороге, петляющей вниз… Я сразу и не заметил, как все произошло: будто по мановению волшебной палочки мы въехали в иное измерение, в затерянный мир с небом невиданной синевы и ослепительным солнцем. Вдали к скалам прилепился монастырь, напоминая гигантское гнездо неведомых птиц, — Ки Гомпа, как выяснил я потом. Все это довершала глубокая тишина, которую нарушал лишь шум мотора и шорох камней из-под колёс. В этом невероятном безмолвии почему-то вдруг обострилось зрение, и глаза стали различать грани камней и разноцветные флажки буддийских ступ на противоположном склоне гор. Лишь в Табо эта нереальная тишина дала сбой. Посреди ночи меня разбудил заливистый лай собак, и продолжалось это безобразие до самого утра. Я пожаловался на дискомфорт хозяину гестхауса, в котором остановился, и спросил:

— Так каждую ночь бывает?

— Нет, — усмехнулся он. — Просто медведь или снежный леопард спустился с гор в деревню.

Монастырь в Табо был заложен в 996 году до нашей эры Еше Одом — правителем королевства Гуге и Ринченом Зангпо — переводчиком текстов с санскрита на тибетский. Обитель получила мировую известность благодаря фрескам, которыми расписаны стены её храмов, и глиняным скульптурам, расположенным по периметру помещений и у алтаря. Настенные росписи и скульптуры датируются X-XVI веками, в хранилищах находятся древние манускрипты, а потому весь монастырский комплекс в Табо включён в Список Всемирного наследия ЮНЕСКО.

Монастырь со дня своего основания был и по сию пору остаётся центром по изучению буддийской философии. Сам далай-лама бывает здесь, проводит пуджи, философские диспуты и даёт посвящения.

Сооружения монастыря разительно отличаются от культовых строений последнего времени, выполненных в форме пагоды, с замысловатой резьбой и золоченым орнаментом по стенам фасада. Старый монастырь в Табо — это несколько неприметных приземистых зданий, чем-то напоминающих военные укреплённые сооружения. Узкие двери, колонны и перекрытия из дерева. А все остальное из камня и кирпичей, изготовленных из глины, ячьего навоза и соломы (кстати, высушенный на солнце навоз местные жители используют и как топливо для обогрева жилища).

В главном здании монастырского комплекса — в «Храме просветлённых богов» — царил полумрак. Рядом с входом на коврике сидела женщина с ребёнком у груди и, прикрыв глаза, самозабвенно начитывала молитвы. «Просит Будду помочь в этой нелёгкой жизни», — подумал я и пошёл вглубь помещения. Больше в храме никого не было, и я словно погрузился в мир странных сновидений.

На полу несколько светильников. По стенам с буддийской иконографией бегут сполохи света. Вдоль стен восседают обращённые к тебе скульптуры Ваджрасаттвы, Ваджрадхупы, Ваджрараджы — медитационные образы Будды, соответствующие разным аспектам мудрости. За алтарём — узкий тёмный коридор. Идёшь, идёшь, как во тьме незнания, — и вдруг выходишь к статуе белого цвета. Это Вайрочана, сидящий на лотосе. Он символизирует бесконечное пространство пустоты с проблесками совершенного знания…

Когда выходишь из храма на свет, создаётся эффект перемещения в другую реальность. Невольно возникает вопрос: где сон, а где быль?

Над деревней Табо на склоне горы расположены пещеры — ровесники монастыря. Сейчас это охраняемый археологический объект, но монахи поднимаются туда, уединяясь для медитации, как и сотни лет назад. На тропе, ведущей к пещерам, меня догнал один из насельников и пошёл рядом со мной — ему очень хотелось поговорить. Задав дежурные вопросы: откуда я и как долго здесь, — он начал рассказывать, что зимой тут бывают такие температуры, что слюна, падая на землю, превращается в лёд. Что с наступлением холодов почти все жители деревни уезжают отсюда. Что он видел далай-ламу, который в свои 83 года выглядит на 60, потому что по утрам делает пробежки. Он говорил что-то ещё, а потом вдруг остановил меня и сказал, глядя в глаза: «Не стоит важные дела откладывать на завтра. Всё в жизни недолговечно — и наши мысли, и даже накопленные духовные заслуги». И добавил, что буддисты по этому поводу говорят: «Даже старые йоги богатеют, даже старые учителя женятся». А напоследок сказал, что надо стараться без промедления добиваться окончательного и бесповоротного освобождения от пут сансары — круговорота рождения и смерти в мирах, ограниченных кармой.

Спускаясь обратно в деревню, я вспомнил женщину с ребёнком, сидящую у входа в «Храм просветлённых богов», и подумал, что, вполне вероятно, она просит буддийских святых и богов не о помощи в этой нелёгкой жизни, а о достижении этого самого окончательного освобождения.

Олег ПОГАСИЙ